Интервью: Андрей Андриевский. ВЫБОРЫ В МОЛДОВЕ.

Андрей Андриевский, политолог, главный редактор медиаресурса AVA-TV (Молдова)

 
Виталий Барвиненко: Добрый день, уважаемые друзья. Это Виталий Барвиненко, Институт Дунайских исследований. У нас сегодня в гостях Андрей Андреевский, известный блогер, медиаэксперт из Молдовы. Господин Андреевский, благодарю вас, что нашли время включиться в наш эфир. 
Запрет на въезд в Шенгенскую зону для мэра Кишинёва и других молдавских деятелей.
Господин Андреевский, одна из новостей, которая достаточно активно обсуждается в инфополе, — это вчерашнее решение о запрете на 5 лет въезда в Шенгенскую зону мэру Кишинёва, экс-премьеру Тарлеву и, по-моему, одной из журналисток в Молдове. Там три человека фигурирует в этом списке – Наталья Морарь. Сегодня утром было уже разъяснение Министерства иностранных дел Румынии о том, что уровень угроз от господина Чебана вполне соответствует принятым санкциям о 5-летнем запрете въезда в Шенгенскую зону. Скажите, пожалуйста, с чем это связано? Это помощь правящей партии перед парламентскими выборами? Это реально какие-то действия Чебана, которые угрожали безопасности Румынии, или как вы оцениваете это достаточно серьёзное решение для мэра столицы?
Андрей Андреевский: Ну, я не думаю, что он прямо лично чем-то мог угрожать Румынии, но здесь идёт очень такая большая игра. Дело в том, что Чебан и его блок "Альтернатива" (когда я говорю "его", это не совсем правильно, потому что там четыре лидера) — эти все люди ещё лет 5 назад были известны нам как пророссийские. Там бывший премьер-министр Ион Кику времён президента Додона, Марк Качук, который в своё время был идеологом Партии коммунистов, ещё когда они чуть ли не союзное государство здесь пытались организовать. Соответственно, Чебан. Ну, и Стаиногло, который, в общем-то, наверное, не был замечен в этих пророссийских силах, пророссийских партиях, но то, что он выдвигался на пост президента от Партии социалистов, которая явно пророссийская (хотя он и не был её членом), это тоже говорит о его каких-то, наверное, приоритетах.
Поэтому сейчас Европейский Союз, Румыния показали, что, ну да, они себя могут считать кем угодно, могут утверждать, что они проевропейцы, но мы их таковыми не считаем. Более того, мы видим в них определённые угрозы. Потому что, когда спецслужбы ставят такие запреты (очевидно, что это исходит от спецслужб), они никогда не объясняют подробно. Это такая же ситуация, как была с Калином Джорджеску — когда тоже происходят какие-то обвинения, какие-то санкции, никто в подробности не лезет и не разъясняет, почему, как это. Но все всё понимают. И так же и мы тут понимаем. И очевидно, что это не произошло вот сейчас, вчера, как сюрприз. Нет, к этому всё шло, потому что уже в этом году были свёрнуты все проекты по сотрудничеству кишинёвской мэрии с румынскими коллегами. До этого Румыния достаточно много вкладывала в Кишинёв, но вот в этом году все проекты были свёрнуты. То есть это уже говорило о том, что начинается серьёзное охлаждение. И вот уже сейчас кульминацией стало это объявление. И, ну, достаточно символично, что вместе с Тарлевым, который сейчас планирует войти в этот мегаблок пророссийский, который у нас формируется вместе там с коммунистами, социалистами и бывшим башканом Гагаузии Ириной Влах, вот он попал. И Наталья Морарь, которая себя тоже позиционирует как проевропейский журналист, но, в общем-то, в публичном пространстве про неё ходят разговоры о её неоднозначных связях с Москвой. Она там училась, у неё там была какая-то интересная история, что она против Путина сделала расследование, на неё открыли уголовное дело, и она стала вхожа и в российскую оппозицию, и в молдавскую оппозицию, но больше у неё после этого никаких расследований против Путина не было. Так что история интересная.
Но суть в том, что я думаю, здесь, конечно, есть элемент электорального, то есть показали, что, потому что на самом-то деле вот эта "Альтернатива", у них очень серьёзные шансы на прохождение в парламент именно на волне такого, сказать: "Вы разочаровались в ПАС?". А безусловно, есть много людей, которые разочаровались во власти. Это естественно. И ну вы же не будете голосовать за этот мегапророссийский блок, который сейчас создаётся там Кремлём? Значит, давайте тогда за нас, говорила "Альтернатива". Мы проевропейцы, но мы правильные, мы не такие, как ПАС, мы не повторим их ошибок, мы будем делать всё хорошо. И вот как бы Европа говорит, что нет, мы вас не считаем проевропейцами. И на самом-то деле они последнее время тоже как, ну, говоря таким жаргоном, они "палятся", я имею в виду эту "Альтернативу", потому что у них всё чаще и чаще мелькают какие-то заявления, которые "да, мы, конечно, и проевропейцы, но что-то нам не нравится этот Евросоюз, да, и чиновники не нравятся, и вообще эта Европа, всё с ней не так". Кику, который входит в этот блок "Альтернатива", один из лидеров, он вообще разругался с послом Евросоюза в Молдове. Ещё это произошло в прошлом году, если я не ошибаюсь, или в начале этого года. Поэтому просто, наверное, это стало более очевидно, то, что было понятно людям, понимающим ещё раньше, что никакие они не проевропейцы, что это, в общем-то, такая имитация, попытка сыграть на этой теме, что, дескать, "ну, вам не нравится власть, но вы хотите в Европу, а вот давайте с нами". Ну, вот всем было сказано, что нет, с ними вы в Европу точно не попадёте. Это что-то типа грузинской мечты.
Виталий Барвиненко: Андрей, скажите, это консолидирует пророссийский электорат вокруг лидера "Альтернативы", мэра Кишинёва, или наоборот ограничит его в каких-то манёврах? Не создаётся впечатление, что это может усилить его позиции, и он, по сути, будет единственным лидером оппозиции там, в отличие от Додона и всех прочих?
Андрей Андреевский: Дело в том, что если это произойдёт, это только выиграет власть, потому что сейчас Россия как бы... ну, если принять за основу конспирологическую теорию о том, что вот идёт этот мегапророссийский блок и плюс по центру идёт "Альтернатива", то "Альтернативе" не нужны симпатии пророссийского электората, потому что это заберёт у того открыто пророссийского блока. Их как раз идея была в том, чтобы идти как проевропейцы. То есть чем лучше он станет нравиться пророссийским, тем хуже будет для того основного их блока, потому что их электорат суммарный именно такой, скажем так, более выражено пророссийский, он не превышает 40%. Поэтому, то есть, в каких они там их пропорциях поделят между собой — уже не имеет значения, но его главная была задача как раз залезть на поле партии ПАС, да, и вот как раз то, что произошло, это его оттуда выталкивает. То есть уже как бы начнут говорить: "Ну как так? Это проевропейский политик, которого Европа не хочет даже на своей территории принимать. Говорят, что он представляет какую-то угрозу для безопасности. Ну, мы такому не будем верить".
Поэтому то, что кому-то из пророссийских это понравится, это никаким образом не поможет ни Чебану, который вообще сейчас, конечно, в сложной ситуации, да, весь их блок, потому что они, критикуя, правда, очень аккуратно критикуя политику России, ну, им же надо было как-то встроиться на проевропейское поле, они потеряли симпатии пророссийских, но и не особо приобрели симпатии проевропейцев, потому что, ну, многие их видят как троянского коня. Но тем не менее, у них был какой-то процент, который, ну, скажем так, скорее это даже не чистый электорат Санду, это скорее такие умеренные евроскептики, которые как будто вот хотят в Евросоюз, но "давайте поставим много наших всяких условий, что если вы нас примете, то мы хотим там то-то и то-то. Мы не идём слепо за брюссельскими чиновниками, мы будем как-то занимать свою позицию как Орбан, как Фицо". И вот эти люди сейчас, конечно, задумаются, какой смысл голосовать за, то есть, если его вообще, в принципе, никто не будет принимать в Евросоюзе, то, значит, ну, это получается тот же самый Додон, просто как бы в рубашке цвета Европейского Союза. Поэтому это очень серьёзный удар для него, который подрывает их последние попытки изображать из себя проевропейцев.
Новый альянс Тудора Ульяновского и перспективы Шора.
Виталий Барвиненко: Благодарю вас. Андрей, скажите, пожалуйста, следующий вопрос. Тудор Ульяновский, лидер "СДК", объявил о том, что они будут создавать тоже очередной альянс, европейский блок, кажется, Европейский альянс Молдовы или как-то вот так вот называется. И он говорит о том, что у них там 103 мэра, глав муниципалитетов. Скажите, вообще есть перспективы у этого альянса, у этой создаваемой структуры? И если она будет создаваться, то кого она оторвёт голоса, этот Европейский альянс Молдовы?
Андрей Андреевский: Ну, он как раз находится на том же поле, где и Ион Чебан. И теоретически то, что вот этот удар по Чебану, то есть от него уйдёт какая-то часть электората, может уйти, в том числе, к Ульяновскому. Но проблема Ульяновского в том, что он очень мало раскручен и он, знаете, такой вот, ну, это я для себя условно называю таких политиков, типа как Явлинский. То есть вроде бы говорит какие-то правильные вещи, вроде бы что-то, но как-то вот он, у него нет политической харизмы, у него нет умения работать с аудиторией. То есть он правильно говорит. Он не то, что вот там что-то мямлит, он как бы у него хорошо поставлена речь. Но вот бывают такие люди, которые говорят, вроде всё правильное, но никто их не слышит и не хочет слышать, потому что он очень слабенько выступил на президентских выборах. То есть там у него чуть ли не самый худший результат был. И поэтому, то есть я не очень верю, что сейчас вот за эти оставшиеся месяцы он сможет раскрутиться. Да и, кстати, опросы это подтверждают, что он сможет раскрутиться до уровня достаточного для вхождения в парламент.
Тут в этой ситуации немножко уже как бы я отхожу от вашего вопроса. То, что удар по Чебану, он скорее больше, наверное, помогает Ренато Усатому, потому что вот у того как раз он балансировал на грани, заходить, не заходить. И вот если сейчас начнётся серьёзный отток от блока "Альтернатива" избирателей (пока я не могу это утверждать, нужно подождать каких-нибудь опросов, но гипотетически это можно предположить, что это произойдёт), и тогда вот часть из этих избирателей может перетечь к Усатому. К Ульяновскому, наверное, тоже какой-то там небольшой процент или даже часть процента попадёт, но это недостаточно для того, чтобы войти в парламент, а значит, как бы все остальные рассуждения на эту тему не имеют смысла.
Виталий Барвиненко: Скажите, пожалуйста, опять очередной раз в России прошёл съезд, я не знаю, как правильно назвать, наверное, съезд может быть только у легальных организаций. Это такое просто какое-то собрание там присутствовало. Я говорю о том, что проводил Шор. Присутствовал ряд депутатов молдавского парламента, в том числе депутат, который избежал через Приднестровье от правосудия Молдовы. Скажите, пожалуйста, учитывая то, что ряд соратников Шора арестованы, есть ряд уголовных дел, на что он рассчитывает, как он планирует легализовать своё это движение на территории Молдовы, участия в парламентских выборах?
Андрей Андреевский: Он не рассчитывает на какую-то легализацию. То есть всё то, что происходит — это операция отвлечения внимания. То есть он на себя оттягивает, потому что он там объявил о том, что Молдова должна вступить в ОДКБ, что, в общем-то, противоречит нашему нейтральному статусу. Это невозможно. Даже в лучшие времена было невозможно. В лучшее для России, я имею в виду. А он говорил о том, что мы чуть ли не должны объединиться с Россией, вообще прямо перейти под контроль России. То есть это всё вот такие вот радикальные месседжи, которые как бы "ну, вот смотрите, мы вот такие радикальные, мы самые ультрапророссийские". Потом, естественно, его блок не будет зарегистрирован. Это очевидно. То есть у нас есть даже закон сейчас, что политические системы, аффилированные с Шором, они не могут быть участниками электорального процесса. Это на уровне закона принято, поэтому это не будет зарегистрировано.
Но почему он это делает? Потому что, чтобы оттянуть негатив, который есть в обществе к такой вот радикально пророссийской повестке, от того большого пророссийского блока, где вот он там реально будет прилагать усилия, тем более что многие эксперты говорят о том, что Виктория Фортуна может быть с ним связана. Она не в этом блоке идёт, а пока отдельно, но тоже примерно с такой же риторикой. Из того блока там говорят, с ним связан Тарлев, Воронин, бывший президент. Поэтому вот он от них оттягивает, что, ну, они на его фоне теперь выглядят вполне себе адекватными. Ну, они же не говорят о том, что надо полностью лечь под Россию. Они же не говорят, что нам надо вступить в ОДКБ, то есть участвовать в российских войнах и так далее. Ну, смотрите, они вполне адекватные люди. То есть как бы вот в этом идея. Он такой громоотвод, потому что он прекрасно понимает, что у его прямо с ним аффилированных политиков нет никаких шансов на то, чтобы участвовать в выборах. Я имею в виду Алексея Лунгу, там эту партию "Шанс" и так далее. То есть они все, конечно, в пролёте. Гуцул, скорее всего, до того времени могут вообще посадить. И поэтому он сказал, что она будет во главе этого политического проекта. Поэтому он просто отвлекает внимание, оттягивает на себя весь негатив такой радикальной повесткой. Но в это время уже тот большой пророссийский блок будет выглядеть таким белым и пушистым, и всё у него нормально. То есть они давно эту операцию готовили.
Это, конечно, большая трагедия будет для тех же людей Шора, которые остались в Молдове, потому что он их подталкивает сейчас прямо под уголовные дела. У них и так проблема, он их ещё больше туда толкает. Ну, как бы они видно считают, что в большой игре можно пожертвовать пешками, поэтому сейчас могут быть ещё какие-то аресты, какие-то санкции новые тоже со стороны Европы. То есть люди потеряют возможность заезжать в Европейский Союз. Ну, а Шор он понимает, что ему терять уже нечего. Он уже под всеми возможными санкциями. Он осуждён в Молдове на 15 лет. Поэтому он из России в ближайшие там десятилетия выезжать не планирует. Поэтому он как бы уже пустился во все тяжкие, и его люди от этого только пострадают.
Виталий Барвиненко: Арест Гуцул, уже дело в суде. 9 лет просит прокуратура срок. Это я говорю нашим зрителям так бегло ситуацию обрисовываю. Понятно, что она, с того, что я вижу, она не будет активным участником и не будет, по сути, руководить, как должна Гагаузии? Какая сейчас ситуация? Забыли уже и проехали или, так сказать, там ещё у неё есть какие-то перспективы, за ней какие-то стоят люди, сторонники в том числе Гагаузии или просто разменяли и поехали дальше?
Андрей Андреевский: Нет, с юридической точки зрения это ещё может тянуться, потому что вот сейчас в начале августа будет оглашение приговора. Я думаю, с большой долей вероятности приговор будет подтверждён. То есть то, что просит прокуратура там, ну, плюс-минус, может быть, какие-то там годы, что не имеет большой разницы. Потом у нас есть апелляционный суд, куда они подадут апелляцию. Я не знаю, сколько там ещё это будет рассматриваться. То есть это гипотетически может ещё затянуться.
Но суть в том, что опять-таки это всё в рамках вот того проекта по отвлечению внимания, поэтому её сейчас не будут бросать, я имею в виду Шор. Они будут качать, они выводят людей каждый раз, когда проходит заседание суда. Там вот эти, кстати, буквально вчера опять полиция задержала, когда там раздавали им деньги за участие в этих протестах, потому что я, ну, не могу себе представить человека, кто бесплатно может туда прийти и за неё там кричать на жаре, потому что она абсолютно как бы никому как политик не интересна. Но за деньги они толпу собирают, там человек 100-200, которые что-то кричат. И это будет делаться, потому что это, во-первых, показывает, что "вот смотрите, какой страшный режим, как он хочет посадить". Они делают акцент на то, что она мама двух детей. То есть, ну, видимо, когда она занималась противоправной деятельностью, она забывала о том, что она мама. А вот сейчас они это все вспомнили. И вот они эту тему качают, что вот страшный режим, преследование политическое, и одновременно вот эти все ультрапророссийские лозунги Шора, то есть всё вместе это как громоотвод, который отведёт от их основных кремлёвских проектов внимание. Поэтому, то есть эту тему не забросили, она ещё будет всплывать и всплывать, по крайней мере, пока они могут, пока Гуцул окончательно за ней не закроется двери тюрьмы. То есть эта тема будет продолжаться.
Саммит Молдова-ЕС и европейская перспектива.
Виталий Барвиненко: Перейдём к геополитике, в том числе к тем событиям, которые были на саммите. Состоялся саммит Молдова-ЕС. И создаётся впечатление, что до этого был общий кейс, то есть Украина и Молдова шли вместе по планам действий, по вступлению в Европейский Союз. Сейчас Молдова на каком-то этапе выделяется в отдельный кейс. Как вы прокомментируете этот саммит? Это рядовое событие, о котором просто заявили о намерениях, это какой-то конкретно пошаговый план действий? Это поддержка Санду или какие последствия от этого саммита, который прошёл?
Андрей Андреевский: Ну, безусловно, это поддержка проевропейских властей Молдовы. И я бы не сказал, что это прямо рядовое, потому что Евросоюз редко делает прямые саммиты Евросоюз тире какое-то государство. То есть это достаточно такой, ну, очень показательный жест, очень важный. Я не помню, говорил ли я о вашей программе, но у меня есть, скажем так, связи в Брюсселе, которые мне сказали о том, что решение принято, что Молдова будет вступать в Европейский Союз до 2028 года.
Что касается нашего общего кейса с Украиной, то, да, есть такое мнение в Брюсселе, что нас нужно разделить, потому что, по крайней мере, пока идёт война в Украине и пока есть очень жёсткая позиция Орбана о том, что он не примет, Венгрия не проголосует (а это решение должно быть консенсусом всех стран Евросоюза о вступлении). То есть такое мнение, что нужно нас разделить. Но здесь это мы как бы говорим сейчас про политический, юридический, но есть, конечно, моральная сторона. То есть это очень неправильно с моральной точки зрения, потому что Украина сегодня проливает свою кровь за, в том числе нашу свободу, за свободу Молдовы. И Молдове в этой ситуации идти отдельным путём неправильно. Поэтому наши власти заняли здесь самую рациональную позицию. То есть они говорят, что мы хотим идти вместе с Украиной, мы на этом настаиваем. Но, естественно, при этом как бы в уме держится, что если Евросоюз скажет: "Всё, дверь открыта, заходите", и мы зайдём. То есть не будет такого, что "нет, ну раз Украину не берут, тогда и мы не зайдём", потому что, ну, это было бы странно. Тем более, я думаю, что опять-таки, при всём том, что, конечно, в Украине будет такой сентимент, что, ну, как так вот нас "скинули", но я думаю, что если брать объективно, конечно, для Украины будет лучше, если вот в этой ситуации Молдова станет членом Евросоюза, потому что это поставит точку в попытках России оттянуть нас к себе. То есть, конечно, не пропадут пророссийские партии, не пропадут пророссийские силы, это будет ещё бурлить много лет, пока жив Путин, по крайней мере, как минимум. Но, тем не менее, уже находясь внутри Евросоюза, я себе не могу представить, при том, что пойдут все вот эти бенефиты, которые сопровождают вступление в Евросоюз, что наши граждане будут ещё всерьёз рассуждать о том, что нам не нужен Евросоюз, что нам не нужно торговать с Европой, давайте будем торговать с Россией, и нести вот этот весь бред, который несут пророссийские силы. Поэтому в этой ситуации, конечно, для Украины это, если рационально рассуждать по итогу, будет выгоднее, чтобы Молдова всё-таки вступила в Евросоюз, пусть даже и раньше, но, безусловно, обида будет. Это понятно, потому что, собственно, мы сейчас получили кандидатство только благодаря Украине, потому что до войны об этом не шла речь о том, что так быстро Молдова станет кандидатом на вступление. И если мы войдём до 2028 года в Евросоюз, то это будет тоже только благодаря Украине, благодаря ситуации, я имею в виду, потому что, ну, скажем так, благодаря войне, но не просто войне, а именно потому, что Украина смогла сдержать эту войну. И вот она идёт уже почти 4 года. И то есть, если бы, конечно, Украина пала, то никто бы Молдову не стал рассматривать как кандидат на вступление, потому что кто его знает, а вдруг завтра Путин нападёт и на Молдову. Поэтому в этой ситуации тут как бы ситуация такая двоякая. С одной стороны, как бы, ну, морально это всё выглядит не очень красиво, но юридически и рационально это выглядит единственный возможный вариант на сегодняшний день.
Виталий Барвиненко: Смотрите, ну вот мы имеем опыт Венгрии, Словакии, частично Болгарии. Вступление в Евросоюз не всегда страхует от появления абсолютно пророссийских деятелей в руководстве стран, не просто там отдельных депутатов, а в руководстве стран. Не будет ли это в том числе после вступления в 2028 году ещё одним риском для Евросоюза? Как Евросоюз оценивает эти риски и какой идёт диалог с действующей молдавской властью о том, чтобы эти риски купировать? Потому что мы видим, что даже страны, которые вступили раньше, ну, например, Словакия, Венгрия, непонятное правительство было, которое было в Болгарии, сейчас проевропейское, которое до этого было, да, и позиция президента Рудева достаточно такая, пророссийская. Как вот эта часть будет купироваться? Как вы видите, стратегически, я сейчас не говорю не о конкретных выборах в сентябре, а стратегически, это будет какие-то дополнительные гранты, это будет какое-то вливание денег, это будет, не знаю, там Euronews на каждом углу вещать, то есть будет какой-то нормальный, классный центр коммуникаций, который по сути будет пропагандистским центром европейских ценностей. Как вы это видите вообще? Как этот план будет реализовываться?
Андрей Андреевский: Ну, наверное, всё это, и если говорить стратегически, они, видимо, всё-таки считают, что по-любому преимущества Евросоюза они побеждают. Потому что даже если брать ситуацию, которую вы говорите, ну вот, в Румынии это, наверное, для меня вообще особо удивительно, что в Румынии есть люди, которые настроены евроскептически, потому что я думаю, что это абсолютно искусственно инспирировано. Слишком большая разница между тем, как Румыния была до Евросоюза и после. То есть это настолько колоссальный произошёл прорыв, что мне просто удивительно сейчас, когда кто-то ещё говорит, что нет, Евросоюз — это что-то не то.
А по поводу Венгрии мы знаем, что вот сейчас Венгрия как бы скатилась на последнее место по развитию экономики. Именно в ситуации, когда Европейский Союз из-за позиции Орбана сократил многие как бы денежные вливания в Венгрию, и они от этого очень серьёзно пострадали. То есть, ну, как бы если вы хотите быть полноправными европейцами, значит, ну, наверное, тогда надо играть общую какую-то игру. А Орбан пытается сидеть на двух стульях, притом даже, наверное, с перевесом в сторону Москвы. И в итоге от этого страдают простые венгры. Я думаю, что это ему скажется ещё на каких-то там выборах, когда они, я не особо слежу за их внутренней политикой, но, безусловно, это должно отразиться. И как оно, в общем-то, видите, в Румынии по итогу всё-таки побеждают проевропейские силы. В Болгарии тоже, ну, более-менее они как-то контролируют ситуацию.
Поэтому, я думаю, стратегически Евросоюз рассматривает это именно так, потому что вот этот весь негатив против Евросоюза, он искусственно нагнетаемый. То есть, если человек пытается мыслить рационально, он видит, что при всех, конечно, безусловно, то, что есть вопросы и минусы к Евросоюзу, но это более продвинутая система и более выгодная для человека, нежели то, что предлагается со стороны России. Собственно, со стороны России ничего не предлагается. То есть предлагаются какие-то мифы исторические и, ну, променять, допустим, высокий уровень пенсий и зарплат Евросоюза на возможность того, чтобы у нас на каждой улице стояли памятники там, не знаю, Второй мировой войны или ещё что-то. Ну, наверное, наверное, для кого-то это важно, но я не думаю, что для большинства.
Приднестровье и антикоррупционные органы.
Виталий Барвиненко: Андрей, интересный, в связи с этим вопрос и рассуждение. Итак, мы имеем 2028 год, потенциальное вступление в Евросоюз для Молдовы. Одновременно юридически официально Молдова имеет территорию, которая включает непризнанное Приднестровье. Означает ли это, что эта часть Молдовы, эти граждане, эти жители становятся тоже гражданами Евросоюза после этого года? Как будет регулироваться эта ситуация?
Андрей Андреевский: Ну, те из них, кто имеют молдавские паспорта, безусловно, они становятся гражданами Евросоюза в этой ситуации. И у них все те же права, что и у граждан Молдовы в плане пребывания на территории Европейского Союза, там получение образования для детей и очень много чего есть. А с другой стороны, сама-то территория неконтролируемая, и она фактически захвачена тамошними властями местными. Поэтому я думаю, что Молдова вынуждена будет установить административную границу, которая у нас на сегодняшний день её почти нету. То есть там есть какой-то пост, условно говоря, патрульной полиции, который даже не совсем пост, а просто они в машине сидят. И, то есть, ну, наверное, придётся ставить полноценную административную границу с проверкой документов, чтобы люди, у которых нет гражданства Молдовы, не могли заезжать на территорию Европейского Союза.
Но дело в том, что у меня всё больше создаётся ощущение, что этот вопрос может решиться очень неожиданно и очень быстро, потому что там ситуация просто критическая. Я это предсказывал и, ну, скажем так, прогнозировал ещё зимой, потому что у них практически схлопнулись все возможности для пополнения бюджета. Из чего наполнялся бюджет так называемого Приднестровья? Из того дохода от денег, полученных за российский газ, который они получали, не платя за него ни одной копейки никому. И они продавали его, во-первых, внутри предприятиям. У них есть большие предприятия, которые могли покупать этот газ, да, с огромной скидкой, но тем не менее это были деньги. Плюс населению, плюс они вырабатывали из него электроэнергию, которую продавали и Молдове, и Украине. То есть сегодня вот это всё практически схлопнулось. То есть газа им не хватает уже на предприятия, электроэнергию у них сейчас никто не покупает. То есть там в бюджете просто катастрофа, что дошло до того, что местный — вот этот их олигарх главный, который контролирует всё, Гушан, он там пожертвовал сколько-то там, по-моему, миллиона долларов в бюджет. Ну, это как бы мёртвому припарки, ну, ну протянут они плюс ещё месяц. А дальше что? Россия, у них нет такой практики, чтобы давать деньги на вот такие территории. Они, да, они поддерживали пенсионеров, у которых российское гражданство, они им давали какие-то там пенсии. Но сейчас, во-первых, и в России пенсии уже не такие интересные из-за того, что рубль упал с момента начала войны. Во-вторых, ну, как бы такое себе, только за счёт пенсионеров, чтобы регион жил. Там и так, кстати, молодёжь практически вся разбежалась. То есть очень многие из них живут, учатся в Кишинёве, кто-то уехал в Европу, кто-то уехал в Россию, тоже очень многие. Но там, конечно, наверное, больше половины — это сейчас пенсионеры осталось населения. Тем не менее, не может даже псевдогосударство существовать, когда у него нет никаких источников доходов. Поэтому, то есть, эта ситуация, я не знаю как, но она может разрешиться очень вот прямо, ну, буквально в какие-то мгновения. То есть она бы уже разрешилась, если бы не некоторые люди там, которые они просто в руководстве, я имею в виду, которые ещё надеются, что всё как-то наладится и они смогут дальше там крутить какие-то контрабандные схемы, как они раньше, они же жили просто припеваючи. Многие из них стали мультимиллионерами, и они, видимо, надеются, что это ещё как-то вернётся.
Ну и плюс там есть несколько человек, таких, как Игнатьев, которого разыскивает СБУ, и если Приднестровье войдёт под контроль Кишинёва, естественно, его выдадут в Киев. Поэтому для этих людей им нечего терять, они будут до конца сопротивляться. Поэтому ситуация такая, но я думаю, что, возможно, до 2028 года с большой вероятностью это мирным путём решится, потому что просто они исчерпают потенциал для дальнейшего существования.
Виталий Барвиненко: Андрей, Трамп подписал указ, прислал письмо Санду, как и многим другим лидерам стран, о повышении 25% соответствующих пошлин на товары из Молдовы. Это больше ритуальный документ или действительно баланс торговли Молдовы и США является таким, что эти товары будут какой для экономики Молдовы проблемой, или это ритуальный документ?
Андрей Андреевский: У Трампа есть какой-то список стран, по которому он идёт. Вы помните, наверное, что первый раз, когда он об этом объявил, там попали даже какие-то острова, на которых живут только пингвины. То есть в этой ситуации я не думаю, что он понимает. Дело в том, что он, во-первых, я не очень даже представляю, что мы туда так много поставляем. Скорее всего, почти ничего, да, какие-то несколько фирм, которые этим занимаются, они, безусловно, от этого пострадают. Это очевидно, это факт, но я не думаю, что это прямо вот много таких фирм и там большой товарооборот.
Поэтому, тем не менее, зная, в общем-то, психологию Трампа, я бы всё-таки на месте нашей власти попытался бы как-то сейчас к нему обратиться, что мы сейчас там изменим свои пошлины, потому что я не удивлюсь, если окажется, что у нас какие-то есть большие пошлины против США, которые когда-то там 20 лет назад ввели, и все об этом забыли, потому что, в общем-то, нет большого товарооборота, и всем всё равно, и оно как-то, знаете, как вот такие пункты в налоговом кодексе, они переходят из года в год, потому что всем вообще всё равно. Но это никого не касается, и нету серьёзных лоббистов за этим. Поэтому я бы на месте власти всё-таки попытался сыграть с Трампом. Тем более это был бы хороший повод для того, чтобы обратить его внимание на нас. Дескать: "Вот смотрите, молдоване хотят с вами подписать великий прекрасный контракт о том, что они вам там скидку на всё дадут и ещё пообещают разработку наших прекрасных минеральных ископаемых, которых у нас вообще нет никаких". Поэтому тут этой ситуации можно было бы использовать. Я не знаю, воспользуются ли наши власти этим, но тем не менее, то есть я думаю, что это даже хороший повод, потому что если вчера Трамп подписывал даже и, наверное, не очень представлял, где это Молдова, то сегодня есть возможность ему напомнить о нас и сказать, что мы друзья, и что, ну, друзья для Америки. А Трамп себя ассоциирует с Америкой, то есть, значит, для него. И поэтому мы готовы на сотрудничество. Думаю, был бы хороший вариант.
Антикоррупционная борьба в Молдове: Реакция ЕС
Виталий Барвиненко: Последний вопрос. Такой в постсоветских странах есть индикатор или такой маяк. Это работа антикоррупционных органов. Это было в Украине, это в бывших странах Варшавского договора, в странах Балтийских, бывших советских республиках, спецпрокуратуры, антикоррупционные суды, антикоррупционные прокуратуры. Правящая партия, партия ПАС, приняла решение отложить законопроект, который был о слиянии двух спецпрокуратур и создании на месте этих двух структур, которые показали себя неэффективными, наверное, раз их ликвидируют, создание одной структуры – прокуратуры по борьбе с коррупцией, оргпреступностью. Было принято решение о том, что уже следующий парламент это рассмотрит. Вот это вот правая лагуна или в том числе вот эта вот такая ситуация, когда эти две прокуратуры, по сути, уже прекращают своё существование, новый антикоррупционный орган не создан. Не вызовет ли это какую-то реакцию структуры Европейского Союза, которая как в опыте с Украиной достаточно, так сказать, ну по-украински "чутливо", очень так тонко реагирует, чувствительно реагирует на какие-то такие процессы?
Андрей Андреевский:  Смотрите, во-первых, я думаю, что несмотря на то, что есть такой проект, пока всё работает, как работало, ну, то есть ничего не изменилось, люди не уволены, структура работает. А я думаю, на самом-то деле, этот законопроект был внедрён только с одной целью. Им нужно было убрать Веронику Драгалин, которая была главой одной из этих прокуратур и которая вошла в конфликт с властью. И тем самым как бы её должность должна была быть аннулирована, и она отправлена в отставку. Они этого добились, её уже нет, поэтому я не исключаю, что вообще этот проект его похоронят уже, как бы нет смысла дальше что-то объединять.
Хотя, конечно, были разговоры о том, что неплохо бы вообще все эти антикоррупционные органы объединить в один, потому что, ну, зачем дублировать работу друг друга? А другие говорили, что нет, наоборот, так лучше, пусть одна из этих прокуратур там занимается только особо важными делами, другая общими и так далее. Поэтому я не знаю, я думаю, что это больше такое, знаете, из области именно политических деклараций, потому что чем ближе к выборам, тем каждый из наших политиков пытается изобразить из себя умного и что-то по этому поводу сказать, что "нет, давайте сделаем так, давайте сделаем так". После выборов они теряют к этой теме интерес, потому что это на самом деле очень сложная тема, потому что в Молдове юстиция, кстати, наверное, как и в Украине, я просто не знаю, как в Украине сейчас дела с этим обстоят, но вот эта система судей, прокуроров, это у нас сложилось в некую отдельную касту, которая настолько сильна, и настолько с ней никто ничего не мог сделать, что каждая власть пытается их подмять под себя. Но получилось, наверное, только у Плахотнюка на какой-то короткий период, когда он там в какой-то один прекрасный день разом арестовал 17 или сколько там судей, и после этого судьи стали на него работать. Ну, это как бы, то есть нельзя сказать, что он настроил систему на правильную работу.
Он просто её подчинил себе. Вот и всё. А то, чтобы эта система начала работать вот в полном смысле, как по закону, это не получалось ни у кого. И ну не знаю, когда это вообще получится несмотря на то, что там очень сильно обновили состав, там сейчас очень много молодых и судей, и прокуроров, и казалось бы, должно было всё меняться, но оно, если меняется, то очень медленно. И я думаю, что вопрос не в том, что поменять состав или там резко поднять зарплаты, как предлагалось, или ещё что-то. То есть надо создавать постепенно такие условия, чтобы им было выгодней работать правильно, чем неправильно. А это процесс. То есть это займёт годы. Поэтому я думаю, что есть движение куда-то в то направление, оно идёт, но оно идёт очень медленно. И вот эти все истории с объединением, разъединением, это к этому не имеет никакого отношения. Это больше были некие тактические задачи, которые, как я уже объяснил, власть их решила, и дальше уже с большой вероятностью в следующем парламенте об этом никто и не вспомнит.
Виталий Барвиненко: Благодарю вас за то, что вы нашли время сегодня включиться в наш эфир. Это Виталий Барвиненко, Институт Дунайских исследований. Подписывайтесь на наш YouTube-канал, читайте наш сайт danube.eu. И у меня сегодня в гостях был известный молдавский политолог, медиаэксперт Андрей Андреевский. Андрей, благодарю вас за интересный разговор. Спасибо, что нашли время.
Андрей Андреевский: Спасибо вам. Всегда рад.